Республика Ночь - Страница 53

– Как трогательно… – со знакомым мне презрением произносит Милена. – Сочувствую, блядь, с детской горестью. Ну так и с чего вы взяли, что проблема решится, если вы сольете нам компромат на тех мальчиков?

Подумав, альп берет кровянку, стоящую рядом с солонкой и перечницей. Хорошенько встряхивает, на поверхность молока падают брызги крови. Красные пятнышки на белом, типа шляпка мухомора наоборот. Резко запрокинув голову (шляпа и верно не сваливается), он залпом допивает полученный коктейль. Слизнув снежную каплю, альп перестает улыбаться. Чихуахуа-вампир поджимает хвостик, настороженно дергает ушами.

– Это очень серьезные мальчики, – шипит он. Лицо Милены каменеет. – И их начальник – бывалый кровосос. Хозяин фирмы, отличился в девяностые, когда у нас начинали «вампирский капитализм». Сколотил состояние, убрав конкурентов с помощью серебра. Доказательств не нашли, свидетели исчезли. Его контору знают все, и он не любит быть на виду. Богатый чувак, хотя и не кровяной олигарх. В общем, я запомнил номер «<мерса», у них между цифрами стоит особая символика. Слушайте, я не люблю повторять…

…Неожиданно протянув руку, Милена закрывает ему рот белыми пальцами. Водянистые глаза альпа смотрят поверх ее маникюра – он ничему не удивляется. Зубкова снова лезет за вырез, достает пятисотрублевку: похоже, у нее в лифчике настоящий мелкооптовый склад.

– Иди, – говорит она мне, кивая в сторону бара. – Возьми себе коктейль.

– Я НЕ ХОЧУ коктейль, – отвечаю я злобно, чеканя слова. – Катя – моя сестра. И я должен услышать, что с ней случилось.

Некоторое время Зубкова борется с собой. По поджатым губам видно, что она выбирает: как обычно, дать мне в зубы, либо просто выплеснуть в лицо остатки молока. Ни хрена. Вот здесь уж ей я ни за что не уступлю.

– Пожалуйст а… – скулит она с таким страдальческим видом, будто ее только что макнули с головой в святую воду. – Всего на пять минут.

Хорошо, что стул притиснут к столу, – я бы точно с него упал. Застываю, словно каменное изваяние, пытаясь понять: ЭТО происходит наяву?!

– Пожалуйста, – жалобно повторяет Милена: я без звука сгребаю купюру и отхожу качающейся походкой в сторону бара. Смятая бумажка шлепается перед баргерл, неуклюжей трансильванской деревенщиной. Крашеная дура вопросительно хлопает ресницами.

– Сангрито, – нехотя бурчу я название коктейля. Девица наливает в стакан тягучую кровь, щедро разбавляя ее ромом. Пара ложек сахарной пудры, слегонца содовой, три листика мяты – и напиток готов. Взгромоздившись на высокий стульчик, я смотрю, как Милена треплется с альпом, засыпает его вопросами. Силы Ада, она знает нормальные слова. Кто бы подумал!

Музыка гремит без перерыва: ром и Summoning смягчают тошноту. Разговор стремителен – пять минут, как обещано. Встав из-за столика альпа, Милена треплет собачку между ушами и спускается. Но идет не к бару, сворачивает на танцпол. Что с ней? Сбилась с дороги?

Одним движением сбросив туфли, Милена прыгает в центр «яблока»: красная улыбка на ее лице приобретает фиолетовый оттенок в перекрестье лучей. Волосы мягкой волной рассыпаются по плечам… Она не просто танцует, а целиком отдается танцу, изгибаясь, как кошка. Музыка смутно напоминает мне композицию из кубинского блэк-метал… схожие мелодии.

She's into superstitions – Black cat and voodoo dolls… – поет неведомый менестрель – ага, текст-то менять боятся: все, как и утверждено Советом Смерти, про черную магию. Милена очумела: словно впитав в свое тело ритмы запрещенного музона, она лихо крутится, прижимает к себе партнеров, проводит руками по бедрам. Белый язык трупа жадно слизывает помаду с ее мертвых губ. О Дракула, повелитель зла земного… Почему я раньше не замечал? Какая же она сексуальная. Наверное, я сошел с ума. Вот что, что в ней может нравиться?

Вампирша с ужасным характером, вечным «бля» через запятую; никаких дамских воздушностей и жеманства. Но я хочу… ПРОСТО ЖУТКО ХОЧУ ЕЕ ТРАХНУТЬ. Клянусь сгоревшей церковью, была б моя воля – разложил бы Милену прямо сейчас, на танцполе. Тряся плечами, она задорно подмигивает; да, Милена знает, что я чувствую. Знает – и специально издевается надо мной. Тля ангельская. С осознанием сего факта меня накрывает депрессия: еще хуже, чем у альпа. Я тоже желаю осиновый кол в сердце. Почему бытие несправедливо? Такая классная баба – и не моя.

…Милена зажигает на танцполе вовсю, танцуя босиком. Что ж, придется залить горе новой порцией крови. Сгорбившись, я поворачиваюсь к баргерл за стойкой, дабы заказать выпивку… и глаз вдруг моргает. Соринка? О нет. Мое око ослепил отблеск от руки одного из танцующих. Какая-то тонкая металлическая палочка. Резко прищурившись, я различаю ствол пистолета.

…Да-да. Того самого пистолета.

Провал в памяти № 6 – Врата Сиррушей

…Стражу пришлось ненавязчиво удалить от дверей в сводчатых арках. Всех остальных людей – выгнать из тронного зала. Чего там: увели даже рабов с опахалами. «Не прикажет ли он перебить еще и мух?» – подумал Мардук, но не осмелился придать этой мысли звук. Царь ясно выразил свое желание: их разговор не должен быть подслушан даже краем чужого уха. Прошлой ночью, когда исцарапанный ветками, покрытый грязью и кровью Мардук рухнул на пороге его спальни, царь пережил немало грустных мгновений. Он беспокоился даже не за сына. Его волновали впечатления придворных, видевших Мардука в трусливом безумии. Ведь кто такой царь? Это твердыня, храбрый лев, любимец богов. А когда будущий повелитель половины мира носится по дворцу босой, в разодранной в клочья тунике, кричит о страшном чудовище… да какой же народ подчинится подобному владыке? Уже завтра на всех рынках Дильбата, что у Ворот смесительниц, и торговцы, и покупатели шепотом начнут судачить: царевич сошел с ума. Хулительные слова, будто извивающиеся черные аспиды, поползут из одной сточной канавы в другую, спариваясь в грязи, порождая на свет речистых ублюдков.